Странное объявление

А когда начинают учиться играть на пианино? А, когда кто захочет, тот тогда и начинает.

Действительно, большинство из нас начинало своё музыкальное образование, если, конечно, таковое вообще, имело место быть, одновременно с поступлением в первый класс обычной школы. И далеко не всегда, было это желанием чада, но, как правило, стремлением родителей. Дабы, их отпрыск не хуже других был, и не рос «недорослем».

 Очень немногие детки, ступив на эту стезю, смогли впоследствии сказать самим себе:  «это - моё!». А став взрослыми, подавляющее большинство из них, никогда не подойдут к ненавистному пианино, отобравшему у них такое количество счастливого детства.

А вот, Сергей Степанович начал осваивать музыкальные азы, только выйдя на пенсию по старости.

Я, автор этих строк, тогда только начинающий настройщик пианино, даже не думал, что такое бывает. В зрелом возрасте, - возможно. Но не пенсионном, же!

Где-то, в годах двадцатых, в отдалённой, а правильней сказать, в глухой деревне, Полтавской области, родился маленький Серёжа. Это были тяжёлые годы становления новой власти. Власти, которая провозглашала рождение нового мира, а заодно, нового человека.

И действительно, многое делалось. Но далеко не везде. Всё хорошее имело свою инерцию. И пока провозглашённые программы культурной революции (не путать с китайской), приходили в наши деревни, пролетали десятилетия.

А в годы, когда многие городские однолетки Серёжи, ведомые мамами или бабушками за ручку, направлялись разучивать свои первые «Василёк» и «Петушёк», до их деревни, причём, без всякой инерции, с грохотом докатилась волна «ПОЛНОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ».

Как это всё проходило на малой родине моего героя, никто уже не скажет. Ясно только, что не до музыки им всем было. И все, кто мог, ради спасения от голода, минуя заградительные отряды, оказывались в соседних городах, где их мозолистые руки были весьма востребованы на стройках первых пятилеток. Но это взрослые, а наш маленький Сережа без родителей, оставшихся в деревне умирать от голода, но с двенадцатилетним старшим братом, пешком двинулся в областной центр. Родительских сухарей хватило ненадолго. Видно, старший братец, в ущерб себе, Серёжу подкармливал, но когда пришли они к порогу детского дома, то лёг он возле крыльца и умер.

Как прошли дальнейшие годы Сергея Степановича, мне неизвестно. Но познакомился с ним, когда пришёл к нему, сухонькому, небольшого роста пожилому мужичку, в его очень бедно обставленную квартиру, настраивать пианино.   

Пианино было далеко не первой свежести, как и всё, что его окружало, и работы по его приведению в рабочее состояние, мне предстояло достаточно.

Обычно, в таких ситуациях быстро возникает нормальный психологический контакт между мастером и клиентом. Разговорились. И поведал мне Сергей Степанович, что с детства мечтал научиться играть на пианино. С детством всё понятно, но почти всю взрослую жизнь проработал на заводе у станка, женился, вырастил сына, грубияна и бездельника, и, теперь, когда, наконец-то появилось свободное время, решил часть его посвятить реализации своей детской, но, до сих пор живой, мечты.

Прежде, чем выполнять непосредственно настройку, этому предшествует большая работа по чистке, ремонту поломанных деталей механики пианино и клавиатуры, регулировке и, только потом, можно приступать к самой настройке. Только тогда мастер, жёстко произносит фразу: «Мне нужна полная тишина».

А до этого возможно свободное общение между хозяином пианино и настройщиком. Тогда и рассказал Сергей Степанович мне всё вышеописанное, и добавил, что, иногда, и теперь, на завод ходит, когда его зовут заменить кого-либо из заболевших, или загулявших, что редким событием на наших предприятиях никогда не являлось. А занимается он изготовлением разных пружин, и имеет доступ к восококачественной проволоке, из старых советских запасов, которую они на производстве называют струнной.

Это было ключевым словом. Ведь у меня, начинающего мастера, этой струнной проволоки, столь необходимой, для восстановления оборванных струн, как раз и не было.

Решались сразу две проблемы. Первая – у меня будет нужный материал. Вторая проблема – морально-этическая, возникающая каждый раз при моём появлении в очень бедных семьях, это - оплата. С одной стороны, я не благотворитель, и за свою, совсем непростую, работу должен получать соответствующее вознаграждение. Но есть и другая сторона. Мне совсем не хочется, чтобы после моего ухода, клиенты шептали мне вслед, что-то типа «шкуродёр!». Да, и чисто по-человечески, грех забирать последнее. А времена были суровые, начало девяностых. Зарплаты и пенсии не платились массово, и костлявая рука уже многих держала за горло.

В общем, сделал я эту работу за струнную проволоку, которую получил чуть позже. Проволока эта оказалась вся в грязно-черной консервирующей смазке. Сначала подумал – просто в грязи. Но когда представился случай восстановить оборванную струну, и услышать звучание новой, той самой, которая была в грязной смазке, но перед установкой протёртой мною до зеркального блеска, понял – это класс. Звучала новая струна не хуже шведской, считающейся самой-самой. Завод-то был военный. А на военку материалы шли самые лучшие и дорогие.

Прошло месяца три. А пианино надо было настроить через месяц после первой настройки. Такова технология. Но, если клиент не звонит, то и я стараюсь не быть навязчивым.

И вот, однажды, рассматривая объявления, наклеенные на столб, возле моей остановки, читаю на одном из них: "Прошу мастера-настройщика пианино, Льва Исааковича, позвонить Сергею Степановичу по номеру……. Ваш номер телефона я потерял."

Оказывается, потеряв бумажку с моим номером телефона, Сергей Степанович, зная примерно, где я живу, расклеил эти объявления, одно из которых, попалось мне на глаза.

Такая преданность пожилого клиента тронула сердце мастера. Тем более, что
встретил он меня, как родного, и после настройки, накрыл поляну, какую мог себе позволить.

Так завязалась, достаточно редкая, но тем более ценная, дружба между клиентом и настройщиком его пианино.